Аполлон Майков (1821—1897)
Аполлон Николаевич Майков родился 23 мая 1821 г. в Москве. Детские годы поэта прошли в подмосковном селе Никольском, близ Троице-Сергиевой лавры. Отец, Николай Аполлонович Майков — художник, академик живописи, мать, Евгения Петровна — писательница. В доме Майковых час-тыми гостями были художники, литераторы, музыканты. Од-ним из домашних учителей Майкова был И. А. Гончаров. В 1837 г. Майков поступил на юридический факультет Петербургского университета, охотно и много занимался ис-торией Древней Греции и Рима, изучал латинский язык и римских поэтов. Писать стихи начал в пятнадцатилетнем возрасте. Молодой Майков мечтал о карьере живописца, но лестные отзывы Плетнева и Никитенко о его первых поэти-ческих опытах и слабое зрение побудили его посвятить себя литературе. В 1842 г. Майков отправился в заграничное пу-тешествие. Около года он провел в Италии, затем жил в Па-риже, где вместе с братом Валерианом слушал лекции в Сор-бонне и College de France. Результатом этой поездки стали опубликованные в 1847 г. «Очерки Рима» и кандидатская диссертация о древнеславянском праве. По возвращении в Петербург Майков служил в Министерстве финансов, затем библиотекарем Румянцевского музея до перенесения его в Москву, позже — председателем Комитета иностранной цен-зуры. Умер Аполлон Николаевич Майков в 1897 г.
Поэзия Майкова отличается ровным, созерцательным настроением, обдуманностью рисунка, она пластична и гармонически закончена. В ней ясно и точно, без полуте-ней и намеков проступают линии, формы и краски. Стих Майкова в лучших его произведениях отличается силой, вы-разительностью и сравнительно слабым лиризмом, эмоции автора как бы скрыты, стихи лишены психологической на-пряженности; последнее объясняется прежде всего тем, что поэт слишком тщательно отделывал свои произведения, иногда в ущерб первоначальному вдохновению. Печататься Майков начал в 1840 г. Навеянные античными образами, произведениями греческой и римской скульптуры, миром идеально прекрасных богов и богинь, его стихи несли свет-лое и оптимистическое начало с явно преобладающим эпи-курейским характером. Другая тема творчества поэта — рус-ско-византийские исторические предания. В начале его ли-тературной деятельности явственно звучат мотивы русской природы, часто навеянные любимым занятием Майкова — рыбалкой. В отличие от Тютчева или Фета Майков не ищет в природе многозначности символов, он создает конкрет-ные образы и картины, проявляя при этом недюжинную живописную зоркость и глубину чувств.
«Антологические» стихотворения Майкова сразу принес-ли ему известность. Ясностью и законченностью образов выделяются прежде всего «Сон», «Воспоминание», «Эхо и молчание», «Дитя мое, уж нет благословенных дней», «По-эзия», «Барельеф». Одну из своих «эпикурейских песен» Майков начинает редким для него лирическим порывом:
Мирта Киприды мне дай!
Что мне гирлянды цветные?
Однако во второй строфе он изящно переходит на свой обычный тон:
Мирта зеленой лозой
Старцу, венчавшись, отрадно
Пить под беседкой густой,
Крытой лозой виноградной.
Характерным для поэзии Майкова можно назвать сти-хотворение «После посещения Ватиканского музея». Впе-чатления, произведенные на него скульптурами этого музея, напоминают поэту сходные впечатления из раннего детства, заметно повлиявшие на характер его творчества:
Еще в младенчестве любил блуждать мой взгляд
По пыльным мраморам потемкинских палат.
Антики пыльные живыми мне казались;
И властвуя моим младенческим умом,
Они роднились с ним, как сказки умной няни,
В пластической красе мифических преданий...
Теперь, теперь я здесь, в отчизне светлой их,
Где боги меж людей, прияв их образ жили
И взору их свой лик бессмертный обнажили.
Как дальний пилигрим, среди святынь своих,
Средь статуй я стоял...
Мгновенное впечатление способно перенести поэта из со-временного бального зала в античный мир:
... Ах, вы всему виною
О розы Пестума, классические розы!..
(Розы. «Фаюпазии»)
В другом стихотворении — «Импровизация» — пластичес-кая поэзия Майкова удачно соприкасается с чуждой в об-щем-то ей областью музыкальных ощущений:
Но замиравшие опять яснеют звуки...
И в песни страстные вторгается струей
Один тоскливый звук, молящий, полный муки...
Растет он, все растет, и льется уж рекой...
Уж сладкий гимн любви в одном воспоминанье
Далеко трелится... но каменной стопой
Неумолимое идет, идет страданье
И каждый шаг его грохочет надо мной...
Один какой-то вопль в пустыне беспредельной
Звучит, зовет к себе... увы! надежды нет!..
Он ноет... и среди громов ему в ответ
Лишь жалобный напев пробился колыбельный.
Характерным выражением добродушного и невинного эпикурейства поэта стало стихотворение «Юношам»:
И напиться не сумели!
Чуть за стол — и охмелели!
Чем и как — вам все равно!
Мудрый пьет с самосознаньем,
И на свет, и обоняньем
Оценяет он вино.
Он, теряя тихо трезвость,
Мысли блеск дает и резвость,
Умиляется душой,
И владея страстью, гневом,
Старцам мил, приятен девам,
И — доволен сам собой.
Стоит отметить и два «Послания» Майкова. Первое — к Я. П. Полонскому — очень метко характеризует этого по-эта, второе — к П. А. Плетневу — отличается красотой мыс-ли и формы. Исторические стихотворения Майкова, про-никнутые истинно гуманистическим духом, снискали огром-ную популярность у современников («Клермонский собор», «Сованаролла», «На соборе на Констанцском», «Исповедь королевы», «Ешман»). Главным поэтическим трудом Май-кова стала философско-лирическая драма «Два мира» (1881). Впервые ее тема прозвучала в окончании стихотворения «Древний Рим» (1848).
В 1852 г. на эту же тему был написан драматический очерк «Три смерти», дополненный позднее «Смертью Люция» (1863). Наконец, через шесть лет после первого наброска появилась в окончательном виде драма «Два мира». Идея языческого Рима отчетливо понята и выражена поэтом:
Рим все собой объединил,
Как в человеке разум; миру
Законы дал и мир скрепил, —
и в другом месте:
... От него пошли
Лучи во все концы земли,
И где прошли, там появилась
Торговля, тога, цирк и суд,
И вековечные бегут
В пустынях римские дороги.
Герой трагедии Майкова живет верою в Рим и с нею уми-рает, отстаивая и защищая ее от надвигающегося христи-анства. То, во что он верит, переживет все исторические катастрофы:
О, Рим гетер, шута и мима, —
Он мерзок, он падет!.. Но нет,
Ведь в том, что носит имя Рима,
Есть нечто высшее!.. Завет
Всего, что прожито веками!
В нем мысль вознесшая меня
И над людьми, и над богами!
В нем Прометеева огня
Неугасающее пламя!
Рим словно небо, крепко сводом
Облегший землю и народам,
Всем этим тысячам племен
Или отжившим, иль привычным
К разбоям лишь, разноязычным
Язык свой давший и закон!
Императорский Рим вдвойне понятен и дорог поэту как примыкающий к обоим мирам его поэзии — к миру прекрас-ной классической древности, с одной стороны, и к миру ви-зантийской государственности — с другой: и как изящный эпикуреец, и как русский чиновник-патриот Майков нахо-дит здесь родные для себя элементы. Однако идея нового Рима — Византии — не осознана поэтом с такой глубиной и ясностью, как идея первого Рима. Он любит византийско-русский строй жизни в его исторической действитель-ности и принимает на веру его идеальное достоинство, не замечая подчас его внутренних противоречий. Эта вера так сильна, что доводит Майкова до апофеоза Ивана Грозного, величие которого будто бы еще не понято и которого «день еще придет». Нельзя, конечно, заподозрить гуманного поэта в сочувствии злодеяниям Ивана IV, но они вовсе не препятствуют его прославлению, Майков готов даже считать их только за «шип подземной боярской клеветы и злобы ино-земной». В финале «Сованароллы», утверждая, что у фло-рентийского пророка всегда на устах был Христос, Майков не без основания спрашивает: «Христос! не понял ли Тебя?» С несравненно большим правом можно утверждать, что благочестивый учредитель опричнины «не понял Хри-ста»; но поэт на этот раз совершенно забывает, какого ве-роисповедания был его герой — иначе он согласился бы, что представитель христианского царства, не понимающий Христа, чуждый и враждебный Его духу, — явление во всяком случае аномальное, не заслуживающее апофеоза. Отсюда в «Двух мирах» более слабое изображение мира христианс-кого, чем мира языческого. Даже столь незаурядная личность, как апостол Павел, представлена недостаточно ярко и точ-но. Переданная в конце трагедии проповедь Павла цели-ком состоит из апокалипсических образов и «апологов», что мало соответствует действительному методу и стилю биб-лейского Павла. Кроме «Двух миров» из крупных произ-ведений Майкова заслуживают интереса также «Странник» (превосходно воспроизводящий понятия и язык некоторых русских сектантских течений), «Княжна», «Брингильда», а также стихотворное переложение «Слова о полку Игореве » (остающееся и доныне одним из лучших литературных его переводов).
Дорогие друзья, сегодня я приглашаю вас окунуться в неповторимый мир поэзии эамечательного русского поэта, переводчика и... историка. Да, да - историка! В этом своем качестве он больше всего меня и поразил...Предлагаю и вам открыть его для себя по-новому.
Майков Аполлон Николаевич - русский поэт, переводчик, член-корреспондент Петербургской АН (1853).
Сын дворянина Николая Аполлоновича Майкова, живописца и академика, и матери-писательницы Е. П. Майковой; старший брат литературного критика и публициста Валериана Майкова, прозаика и переводчика Владимира Майкова и историка литературы, библиографа и этнографа Леонида Майкова.
Родился 23 мая (4 июня) 1821, в Москве семье академика живописи Н. А. Майкова, происходившего из старинного дворянского рода. Его отец был известным художником. Детские годы прошли в московском доме и подмосковном имении, недалеко от Троице-Сергиевой лавры, которые часто посещали художники и литераторы. Писать стихи Аполлон Майков начал с пятнадцати лет, но в выборе призвания долго колебался между живописью и поэзией.
С 1834 семья переселяется в Петербург, и дальнейшая судьба Майкова связана со столицей.
В 1837 - 41 учится на юридическом факультете Петербургского университета, не оставляя литературных занятий. После окончания университета служит в Министерстве финансов, но вскоре, получив от Николая I пособие для путешествия за границу, уезжает в Италию, где занимается живописью и поэзией, затем в Париж, где слушает лекции по искусству и литературе. Побывал он и в Дрездене, и в Праге.
В 1844 Аполлон Майков возвращается в Россию. Сначала работает помощником библиотекаря при Румянцевском музее, затем переходит в петербургский комитет иностранной цензуры.
Его первый поэтический сборник вышел в 1842 и получил высокую оценку В. Белинского, отметившего «дарование неподдельное и замечательное». Сборник имел большой успех.
Исповедь
Так, ветрен я, друзья! Напрасно я учусь
Себя обуздывать: всё тщетно! Тяжких уз
Мой дух чуждается... Когда на взор мой томный
Улыбку вижу я в устах у девы скромной -
Я сам не свой! Прости Сенека, Локк и Кант,
И пыльных кодексов старинный фолиант,
Лицей блистательный и портик величавый,
И знаменитый ряд имен, венчанных славой!
Опять ко мне придут игривая мечта,
И лики бледные, и имя на уста,
И взоры томные, и трепет сладкой неги,
И стих таинственный задумчивых элегий.
Впечатления от поездки по Италии выражены во втором поэтическом сборнике Майкова «Очерки Рима» (1847).
«Ах, чудное небо, ...»
Ах, чудное небо, ей-Богу, над этим классическим Римом!
Под этаким небом невольно художником станешь.
Природа и люди здесь будто другие, как будто картины
Из ярких стихов антологии древней Эллады.
Ну, вот, поглядите: по каменной белой ограде разросся
Блуждающий плющ, как развешанный плащ иль завеса;
В средине, меж двух кипарисов, глубокая темная ниша,
Откуда глядит голова с преуродливой миной
Тритона. Холодная влага из пасти, звеня, упадает.
По ниве прохожу я узкою межой,
Поросшей кашкою и цепкой лебедой.
Куда ни оглянусь - повсюду рожь густая!
Иду - с трудом ее руками разбирая.
Мелькают и жужжат колосья предо мной,
И колют мне лицо... Иду я, наклоняясь,
Как будто бы от пчел тревожных отбиваясь,
Когда, перескочив чрез ивовый плетень,
Средь яблонь в пчельнике проходишь в ясный день.
О, божья благодать!.. О, как прилечь отрадно
В тени высокой ржи, где сыро и прохладно!
Заботы полные, колосья надо мной
Беседу важную ведут между собой.
Им внемля, вижу я - на всем полей просторе
И жницы и жнецы, ныряя, точно в море,
Уж вяжут весело тяжелые снопы;
Вон на заре стучат проворные цепы;
В амбарах воздух полн и розана и меда;
Везде скрипят возы; средь шумного народа
На пристанях кули валятся; вдоль реки
Гуськом, как журавли, проходят бурлаки,
Нагнувши головы, плечами напирая
И длинной бичевой по влаге ударяя...
О боже! Ты даешь для родины моей
Тепло и урожай, дары святые неба,
Но, хлебом золотя простор ее полей,
Ей также, господи, духовного дай хлеба!
Уже над нивою, где мысли семена
Тобой насажены, повеяла весна,
И непогодами несгубленные зерна
Пустили свежие ростки свои проворно.
О, дай нам солнышка! пошли ты ведра нам,
Чтоб вызрел их побег по тучным бороздам!
Чтоб нам, хоть опершись на внуков, стариками
Прийти на тучные их нивы подышать,
И, позабыв, что мы их полили слезами,
Промолвить: "Господи! какая благодать!"
В 1860-е он обратился к занятиям историей, создал ряд произведений на исторические темы («В Городце в 1263 году», «У гроба Грозного», «Емшан», «Кто он?» и др.).
Степной травы пучок сухой,
Он и сухой благоухает!
И разом степи надо мной
Всё обаянье воскрешает...
Когда в степях, за станом стан,
Бродили орды кочевые,
Был хан Отрок и хан Сырчан,
Два брата, батыри лихие.
И раз у них шел пир горой -
Велик полон был взят из Руси!
Певец им славу пел, рекой
Лился кумыс во всем улусе.
Вдруг шум и крик, и стук мечей,
И кровь, и смерть, и нет пощады!
Всё врозь бежит, что лебедей
Ловцами спугнутое стадо.
То с русской силой Мономах
Всесокрушающий явился;
Сырчан в донских залег мелях,
Отрок в горах кавказских скрылся.
И шли года... Гулял в степях
Лишь буйный ветер на просторе...
Но вот - скончался Мономах,
И по Руси - туга и горе.
Зовет к себе певца Сырчан
И к брату шлет его с наказом:
"Он там богат, он царь тех стран,
Владыка надо всем Кавказом,-
Скажи ему, чтоб бросил всё,
Что умер враг, что спали цепи,
Чтоб шел в наследие свое,
В благоухающие степи!
Ему ты песен наших спой,-
Когда ж на песнь не отзовется,
Свяжи в пучок емшан степной
И дай ему - и он вернется".
Отрок сидит в златом шатре,
Вкруг - рой абхазянок прекрасных;
На золоте и серебре
Князей он чествует подвластных.
Введен певец. Он говорит,
Чтоб в степи шел Отрок без страха,
Что путь на Русь кругом открыт,
Что нет уж больше Мономаха!
Отрок молчит, на братнин зов
Одной усмешкой отвечает,-
И пир идет, и хор рабов
Его что солнце величает.
Встает певец, и песни он
Поет о былях половецких,
Про славу дедовских времен
И их набегов молодецких,-
Отрок угрюмый принял вид
И, на певца не глядя, знаком,
Чтоб увели его, велит
Своим послушливым кунакам.
И взял пучок травы степной
Тогда певец, и подал хану -
И смотрит хан - и, сам не свой,
Как бы почуя в сердце рану,
За грудь схватился... Все глядят:
Он - грозный хан, что ж это значит?
Он, пред которым все дрожат,-
Пучок травы целуя, плачет!
И вдруг, взмахнувши кулаком:
"Не царь я больше вам отныне!-
Воскликнул.- Смерть в краю родном
Милей, чем слава на чужбине!"
Наутро, чуть осел туман
И озлатились гор вершины,
В горах идет уж караван -
Отрок с немногою дружиной.
Минуя гору за горой,
Всё ждет он - скоро ль степь родная,
И вдаль глядит, травы степной
Пучок из рук не выпуская.
* Рассказ этот взят из Волынской летописи. Емшан - название душистой травы, растущей в наших степях, вероятно полынок.
Примечание А.Н.Майкова.
По мотивам истории Древнего Рима он написал поэму «Два мира», удостоенную Пушкинской премии в 1882. Если раньше поэта привлекала античность, то теперь его интерес переместился к христианству как новому нравственному учению, противостоящему эстетизму язычества. Увлеченный эпохой Древней Руси и славянским фольклором, Аполлон Майков в 1889 закончил один из лучших переводов «Слова о полку Игореве», не утративший своей научной и художественной ценности до сих пор.
СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ
(отрывок, вступление)
Не начать ли нашу песнь, о братья,
Со сказаний о старинных бранях, -
Песнь о храброй Игоревой рати
И о нем, о сыне Святославле!
И воспеть их, как поется ныне,
Не гоняясь мыслью за Бояном!
Песнь слагая, он, бывало, вещий,
Быстрой векшей по лесу носился,
Серым волком в чистом поле рыскал,
Что орел, ширял под облаками!
Как воспомнит брани стародавни,
Да на стаю лебедей и пустит
Десять быстрых соколов в догонку;
И какую первую настигнет,
Для него и песню пой та лебедь, -
Песню пой о старом Ярославе ль,
О Мстиславе ль, что в бою зарезал,
Поборов, Касожского Редедю,
Аль о славном о Романе Красном...
Но не десять соколов то было;
Десять он перстов пускал на струны,
И князьям, под вещими перстами,
Сами струны славу рокотали!..
Поведем же, братия, сказанье
От времен Владимировых древних,
Доведем до Игоревой брани,
Как он думу крепкую задумал,
Наострил отвагой храброй сердце,
Распалился славным ратным духом
И за землю русскую дружины
В степь повел на ханов половецких.
Поэзия Майкова созерцательна, идиллична и отличается налетом рассудочности, но вместе с тем в ней отразились пушкинские поэтические принципы: точность и конкретность описаний, логическая ясность в развитии темы, простота образов и сравнений. Для художественного метода Майкова характерно аллегорическое применение пейзажей, антологических картин, сюжетов к мысли и чувству поэта. Эта особенность роднит его с поэтами-классицистами.
Тематика поэзии Майкова соотнесена с миром культуры. В кругозоре поэта - искусство (цикл стихов «В антологическом роде»), европейская и русская история (циклы стихов «Века и народы», «Отзывы истории»), творчество поэтов Запада и Востока, произведения которых Майков переводит и стилизует (цикл «Подражания древним»). В стихах Майкова немало мифологических символов, историко-культурных имён и названий, однако часто колорит иных веков и народов носит у него декоративный характер. Особенно близка Майкову античная культура, в которой он видел сокровищницу идеальных форм прекрасного.
Из обширного наследия Аполлона Майкова выделяются и сохраняют свою поэтическую прелесть стихи о русской природе «Весна! Выставляется первая рама», «Под дождём», «Сенокос», «Рыбная ловля», «Ласточки» и другие отличающиеся задушевностью и напевностью.
«Весна! выставляется первая рама...»
Весна! выставляется первая рама -
И в комнату шум ворвался,
И благовест ближнего храма,
И говор народа, и стук колеса.
Мне в душу повеяло жизнью и волей:
Вон - даль голубая видна...
И хочется в поле, в широкое поле,
Где, шествуя, сыплет цветами весна!
Помнишь: мы не ждали ни дождя, ни грома,
Вдруг застал нас ливень далеко от дома,
Мы спешили скрыться под мохнатой елью
Не было конца тут страху и веселью!
Дождик лил сквозь солнце, и под елью мшистой
Мы стояли точно в клетке золотистой,
По земле вокруг нас точно жемчуг прыгал
Капли дождевые, скатываясь с игол,
Падали, блистая, на твою головку,
Или с плеч катились прямо под снуровку.
Помнишь - как все тише смех наш становился.
Вдруг над нами прямо гром перекатился -
Ты ко мне прижалась, в страхе очи жмуря.
Благодатный дождик! золотая буря!
Пахнет сеном над лугами...
В песне душу веселя,
Бабы с граблями рядами
Ходят, сено шевеля.
Там - сухое убирают;
Мужички его кругом
На воз вилами кидают...
Воз растет, растет, как дом.
В ожиданьи конь убогий
Точно вкопанный стоит...
Уши врозь, дугою ноги
И как будто стоя спит...
Только жучка удалая
В рыхлом сене, как в волнах,
То взлетая, то ныряя,
Скачет, лая впопыхах.
Мой сад с каждым днем увядает;
Помят он, поломан и пуст,
Хоть пышно еще доцветает
Настурций в нем огненный куст…
Мне грустно! меня раздражает
И солнца осеннего блеск,
И лист, что с березы спадает,
И поздних кузнечиков треск.
Взгляну ль по привычке под крышу -
Пустое гнездо над окном;
В нем ласточек речи не слышу;
Солома обветрилась в нем…
А помню я, как хлопотали
Две ласточки, строя его!
Как прутики глиной скрепляли
И пуху таскали в него!
Как весел был труд их, и ловок!
Как любо им было, когда
Пять маленьких, быстрых головок
Выглядывать стали с гнезда!
И целый-то день говоруньи,
Как дети, вели разговор…
Потом полетели, летуньи!
Я мало их видел с тех пор!
И вот - их гнездо одиноко!
Они уж в иной стороне -
Далеко, далеко, далеко…
О, если бы крылья и мне!
Алексей Адамов, "Перед грозой" (холст, масло
Кругом царила жизнь и радость,
И ветер нес ржаных полей
Благоухание и сладость
Волною мягкою своей.
Но вот, как бы в испуге, тени
Бегут по золотым хлебам:
Промчался вихрь - пять-шесть мгновений,
И, в встречу солнечным лучам,
Встают с серебряным карнизом
Срез все полнеба ворота,
И там, за занавесом сизым,
Сквозит и блеск и темнота.
Вдруг словно скатерть парчевую
Поспешно сдернул кто с полей,
И тьма за ней в погоню злую,
И все свирепей м быстрей.
Уж расплылись давно колонны,
Исчез серебряный карниз,
И гул пошел неугомонный,
И огнь и воды полились…
Где царство солнца и лазури!
Где блеск полей, где мир долин!
Но прелесть есть и в шуме бури,
И в пляске ледяных градин!
Их нахватать - нужна отвага!
И вон как дети в удальце
Ее честят! как вся ватага
Визжит и скачет на крыльце!
1887
Майкову принадлежат переводы из Г. Гейне, Гёте, Лонгфелло, Мицкевича.
Из Петрарки
Когда она вошла в небесные селенья,
Ее со всех сторон собор небесных сил,
В благоговении и тихом изумленьи,
Из глубины небес слетевшись, окружил.
«Кто это? - шепотом друг друга вопрошали.-
Давно уж из страны порока и печали
Не восходило к нам, в сияньи чистоты,
Столь строго девственной и светлой красоты».
И, тихо радуясь, она в их сонм вступает,
Но, замедляя шаг, свой взор по временам
С заботой нежною на землю обращает
И ждет, иду ли я за нею по следам...
Я знаю, милая! Я день и ночь на страже!
Я господа молю! Молю и жду - когда же?
Из Гёте
Кого полюбишь ты - всецело
И весь, о Лидия, он твой,
Твой всей душой и без раздела!
Теперь мне жизнь, что предо мной
Шумит, и мчится, и сверкает,
Завесой кажется прозрачно-золотой,
Через которую лишь образ твой сияет
Один - во всех своих лучах,
Во всем своем очарованье,
Как сквозь дрожащее полярное сиянье
Звезда недвижная в глубоких небесах...
Он - юный полубог, и он - у ног твоих!..
Ты - с лирой у колен - поешь ему свой стих,
Он замер, слушая,- лишь жадными очами
Следит за легкими перстами
На струнах золотых...
А я?.. Я тут же! тут! Смотрю, слежу за вами -
Кровь к сердцу прилила - нет сил,
Дыханья нет! Я чувствую, теряю
Сознанье, голос... Мрак глаза мои затмил -
Темно!.. Я падаю... Я умираю...
Его стихи вдохновляли композиторов на написание романсов.
Многие стихи Майкова положены на музыку (Чайковский, Римский-Корсаков и другие).
Колыбельная песня
Музыка П.И.Чайковского
Слова А.Н.Майкова
Поет Тамара Синявская
Спи, дитя мое, усни!
Сладкий сон к себе мани:
В няньки я тебе взяла
Ветер, солнце и орла.
Улетел орел домой;
Солнце скрылось под водой;
Ветер, после трех ночей,
Мчится к матери своей.
Ветра спрашивает мать:
"Где изволил пропадать?
Али звезды воевал?
Али волны всё гонял?"
"Не гонял я волн морских,
Звезд не трогал золотых;
Я дитя оберегал,
Колыбелочку качал!"
"О чем в тиши ночей..."
Музыка Н. Римского-Корсакова
Слова А.Н.Майкова
О чем в тиши ночей таинственно мечтаю...»
О чем в тиши ночей таинственно мечтаю,
О чем при свете дня всечасно помышляю,
То будет тайной всем, и даже ты, мой стих,
Ты, друг мой ветреный, услада дней моих,
Тебе не передам души своей мечтанья,
А то расскажешь ты, чей глас в ночном молчаньи
Мне слышится, чей лик я всюду нахожу,
Чьи очи светят мне, чье имя я твержу.
27 февраля 1897 года Майков вышел на улицу слишком легко одетым и заболел. Умер 8 (20) марта 1897 года в Петербурге. Похоронен на кладбище Воскресенского Новодевичьего монастыря.
Аполлон Николаевич Майков родился 23 мая (4 июня н.с.) 1821 года в Москве в дворянской семье. Сын академика живописи Н.А. Майкова, брат В.Н. и Л.Н. Майковых.
Майков воспитывался в атмосфере, насыщенной интересом к искусству. Детские годы прошли в московском доме и подмосковном имении, которые часто посещали художники и литераторы. Художественная атмосфера дома способствовала формированию духовных интересов будущего поэта, который рано начал рисовать и сочинять стихи.
С 1834 года семья переселилась в Петербург, и дальнейшая судьба Майкова связана со столицей. В 1837-1841 гг. А.Н. Майков учился на юридическом факультете Петербургского университета. После окончания университета служил в Департаменте государственного казначейства, но вскоре, получив от Николая I пособие для путешествия за границу, уехал в Италию, где занимался живописью и поэзией, затем в Париж, где слушал лекции по искусству и литературе. Побывал он и в Дрездене, и в Праге.
В 1844 году Майков возвратился в Россию. С 1844 года – помощник библиотекаря при Румянцевском музее, с 1852 года и до конца жизни – цензор, затем председатель комитета иностранной цензуры. Неоднократно выезжал за границу, главным образом в Грецию и Италию.
Первые его стихи появились в рукописных сборниках «Подснежник» (1835-1838 гг. ) и «Лунные ночи» (1839 г .), выпускавшиеся в семье Майковых. Выступил в печати со стихом «Орел» («Библиотека для чтения», 1835 г ., Т. IX). В 1842 году издал сборник «Стихотворения», в которых проявился характерный для Майкова интерес к Древней Греции и Риму. Майков продолжал традиции антологичной поэзии К.Н. Батюшкова и Н.И. Гнедича. Ему свойственны ясность и пластичность образов, гуманистический идеал земной жизни.
В следующем сборнике «Очерки Рима» (1847 ) Майков сделал попытку на фоне древнего мира показать природу и бытовые сцены современной Италии. Идеализация древности сочетается с мыслями о потомках свободных народов, сочувствием к национально-освободительному движению во главе с Дж. Гарибальди (стих. «Palazzo»). В середине 40-х годов А. Майков сближается с Белинским и петрашевцами. Некоторые произведения этого периода, например поэмы «Две судьбы» (1845 ), «Машенька» (1846 ), «Барышне» (1846 ), написанные в духе натуральной школы, содержат гражданские мотивы.
Начиная с 50-х годов , А. Майков всё больше смыкается с консервативным лагерем. Патриотические чувства накануне Крымской войны отразились в поэме «Клермонтский собор» (1853 ) и в сборнике «1854» (1855 ). В 1858 году после поездки в Грецию появились циклы «Неаполитанский альбом» и «Новогреческие песни». Крестьянскую реформу А. Майков встретил восторженными стихами «Картинка», «Поля», «Нива». Противопоставляя себя революционно-демократическому лагерю, он стал сторонником «искусства для искусства», что вызвало резкую критику М.Е. Салтыкова-Щедрина, пародии Н.А. Добролюбова, поэтов «Искры», Козьмы Пруткова.
Аполлон Майков проявлял постоянный интерес к исторической тематике. Увлечение эпохой Древней Руси и славянским фольклором помогло ему создать один из лучших поэтических переводов «Слова о полку Игореве» (1866-1870 ). Подобно славянофилам, Майков противопоставлял новым буржуазным отношениям традиции русской старины и сильную русскую государственность. С сочувствием рисовал образы Александра Невского, Ивана IV, Петра I («Кто он?», 1868 ; «В Городце в 1263», 1875 ; «Стрелецкое сказание о царевне Софье Алексеевне», 1867 ; «У гроба Грозного», 1887 ).
А. Майкова привлекали драматические эпизоды мировой истории. В поэмах «Савонарола» (1851 ) и «Приговор» (1860 ) религиозному фанатизму и догматике противопоставлено гуманистическое мировосприятие. По мотивам истории Древнего Рима написаны драматические поэмы «Три смерти» (1851 , опублик. 1857 ), «Смерть Люция» (1863 ), «Два мира» (1871, 1881 , удостоена пушкинской премии в 1882 году ), тесно связанные между собой. Первая из них, рисующая деспотизм Нерона, давала богатый материал для параллелей с деспотичным режимом Николая I. В «Смерти Луция» язычеству противопоставляется христианство, завоевывающее новых сторонников. Та же антитеза и в лирической драме «Два мира».
Последний период (с 70-х годов ) отмечен спадом творческой активности А. Майкова, усилением религиозных настроений, пришедших на смену артистическому эпикуреизму. На первое место выступает религиозно-философская тематика, противопоставленная современности с ненавистным А. Майкову наступлением капитала (цикл стихов «Вечные вопросы», «Из Аполлодора Гностика»). К числу лучших творений Аполлона Майкова относится его пейзажная лирика («Весна! Выставляется первая рама», «Сенокос», «Под дождем», «Ласточки» и др.). В отличие от итальянских пейзажей, где поэт стремился к внешней декоративности, стихи, посвященные русской природе, отличаются задушевностью, акварельной тонкостью красок, напевностью, некоторой созерцательностью. Многие его стихи вдохновили композиторов (П.И. Чайковский, Н.А. Римский-Корсаков, и др.). Аполлон Майков выступал с переводами из В. Гёте, Г. Гейне, А. Мицкевича, Г. Лонгфелло и др.
Майков Аполлон Николаевич (1821-1897), поэт.
Окончил юридический факультет Петербургского университета. Первая книга стихов Майкова вышла в 1842 г. Затем увидели свет поэмы «Две судьбы» (1844 г.) и «Машенька» (1846 г.), сборник лирики «Очерки Рима» (1847 г.), отразивший впечатления от поездки в Италию.
В 1848-1852 гг. активность поэта заметно снизилась.
Начавшаяся в 1853 г. Крымская война вновь пробудила его к интенсивной творческой деятельности (результатом стала книга «1854-й год. Стихотворения»).
В стихах конца 50-60-х гг. Майков пытался критически оценить окружающую действительность («Вихрь», 1856 г.; «Он и она», 1857 г.; поэма «Сны», 1856-1858 гг.; сборник «Неаполитанский альбом», 1858-1860 гг.; стихотворения «Поля», 1861 г., «Другу Илье Ильичу», 1863 г., «На белой отмели Каспийского поморья…», 1863 г., и др.). В эти же годы он много переводит из новогреческой народной поэзии, проникнутой духом борьбы за независимость.
Сочувственным отношением к национально-освободительному движению продиктован также и ряд переводов из сербских юнацких песен (например, «Сабля царя Вукашина», «Сербская церковь», «Радойца», «Конь»), Отсюда внимание поэта и к периоду татарского нашествия на Русь и борьбе с кочевниками («В Городце в 1263 году», «Клермонтский собор»).
В 1870 г. вышел майковский перевод «Слова о полку Игореве» - итог напряжённой четырёхлетней работы.
В 1875 г. Майков написал стихотворение «Емшан» - обработка одного из преданий Ипатьевской летописи. Непреходящий интерес поэт испытывал к эпохе столкновения язычества с христианством («Олинф и Эсфирь», «Три смерти», трагедия «Два мира» и др.).
Несмотря на жанровое и тематическое богатство, майковское поэтическое наследие едино в стилевом отношении. Поэзия Майкова захватывает гармоническим слиянием
мысли и чувства, безукоризненным художественным вкусом, напевностью и музыкальностью. Не случайно по количеству положенных на музыку стихотворений Аполлону Николаевичу принадлежит одно из первых мест среди русских поэтов XIX в.
